Дедушка ракетного щита из Карачева

В эти дни 54 года назад молодой карачевский ученый Коля Первушов приступил к самой важной в своей жизни работе – созданию ракетного ядерного щита Совесткой Родины.
Имя одного из величайших людей эпохи, чья скромная работа расставляла по планете геополитические силы, делала большую политику и делала нашу страну сильнейшей, известно только в узких кругах. Наш земляк, конструктор, результаты работы которого обеспечивают безопасность страны с 60-х годов прошлого века по сей день, Николай Первушов.
Родился Николай Георгиевич в Карачеве, в 1920 году. Окончил школу, работал механиком на Карачевском заводе «Красный кузнец», поступил в институт. С началом войны ушел на фронт, и доучивался уже после Победы.
Молодой талантливый инженер пошел работать на завод «Большевик», но год от года карьера его взлетала все выше, а деятельность становилась все более секретной. Подробности процесса создания Николаем Георгиевичем оружия, которое и сегодня несет боевое дежурство, еще не скоро можно будет придать гласности. Но имена детищ карачесвкого конструктора известны.

Московское кольцо А-35
8 апреля 1958-го Президиум ЦК КПСС принял постановление о создании боевой противоракетной системы, защищающей московский промышленный район, а уже к июню 1961 года основные конструкторские решения были найдены. И Николай Первушов – один из тех людей, которые создавали единую систему противовоздушной и противоракетной обороны страны. Эта потрясающе сложная и невероятно надежная система известна как А-35 или «Московское кольцо ПРО». В нее изначально планировалось включить восемь гигантских радиолокационных станций дальнего обнаружения, 32 стрельбовых комплекса (по восемь стационарных пусковых установок в каждом), командный пункт, оснащенный сверхмощными вычислительными машинами.
ЭВМ, получая данные от локаторов, могла не только указать координаты цели и определить ее скорость, но в полностью автоматическом режиме вела до восемнадцати объектов, самостоятельно различая боеголовку, последнюю ступень ракеты и отброшенный обтекатель. Алгоритм был настолько совершенен, что операторы только следили за индикатором, на котором разными цветами высвечивались трассы спутников, ракет, воздушных целей и отражения от местных предметов. И это при том, что объем оперативной памяти ЭВМ был 20 килобайт, а «диска» (магнитного барабана) – 30 килобайт. Это был 1962 год.

«Мертвая рука» оружия судного дня
Советский ядерный щит не даром вызывал трепет у Запада и даже в самые тревожные годы был надежным сдерживающим фактором. Потому что «щит» легко преображался в могучий меч. И даже успех тотальной вражеской ядерной атаки не спас бы напавшую страну от возмездия. Если бы все командные пункты были бы уничтожены, если б не выжил ни один человек на территории СССР, судного дня врагу не удалось бы избежать, благодаря системе «Периметр», разработанной нашим земляком.
На Западе эту систему назвали «Мертвая рука». По сути, это электронный неуязвимый генштаб и главнокомандующий для всех родов войск, имеющих на вооружении ядерные заряды. «Периметр» создавался как резервная система связи, на случай, если ключевые узлы командной системы «Казбек» и линии связи РВСН будут уничтожены. Но, стараниями карачевского конструктора, была создана уникальная и гипернадежная система управления всем ядерным потенциалом страны.
Командные посты системы автоматически отслеживали показания датчиков, следящих по ряду параметров, был ли нанесен ядерный удар по стране. Если да, то система пыталась связаться с ключевыми пунктами командования. Если связь установить не удалось, система принимает решение о начале «судного дня». Из нескольких шахт стартуют сигнальные ракеты, которые, пролетая над страной, передают команды для запуска ВСЕХ имеющихся ядерных зарядов: ракеты шахтного базирования, ракеты морского базирования, ракеты мобильного базирования.
То есть, нанося серьезный ядерный удар по СССР, по нашей стране, враг неминуемо обрекал себя, как и всю планету, на неотвратимую гибель.
Существовал и еще один алгоритм, работы системы «Периметр», обеспечивающий мир на планете: можно было включить обратный отсчет. И, если до истечения установленного срока режим не будет сброшен, мир погрузится в огненное торнадо ядерной катастрофы. Согласитесь, вести с позиции силы переговоры со страной, запустивший таймер апокалипсиса, вряд ли возможно.
Система, разработанная Первушовым, прошла испытания: с помощью «сигнальной» ракеты и системы автоматического запуска впервые стартовала «Сатана», долгое время служившая основным носителем ядерных зарядов. После удачных испытаний, вся система была взведена, как курок: с 1985 года она на боевом дежурстве.
По договору «СНВ-1» Россия должна была «отключить» систему. Но отключена ли она и возможно ли ее отключить в принципе?

Штаб в ракете
Ракетная шахта – одно из самых защищенных сооружений. Скорее бункер управления можно уничтожить, чем шахту. Не это ли натолкнуло гениального карачесвкого конструктора на сумасшедшую идею: втиснуть в корпус ракеты командный пункт полка, который руководил десятью пусковыми установками, разбросанными в радиусе десяти километров?
Николай Георгиевич разработал и создал УКП – унифицированный командный пункт. Это  металлический контейнер длиной 33 м, диаметром 3,3 м и весом в 125 тонн, подвешенный с помощью системы амортизации в стандартной ракетной шахте. Каждый из двенадцати этажей УКП — это круглая комната, в которой находится аппаратура и оборудование. В нулевом отсеке, который вне цилиндра, на его верхней стороне, располагалась система внешнего электроснабжения. Впрочем, ее повреждение ни как не сказалось бы на боеготовности УКП: два верхних этажа занимали дизель-генераторы. Затем – этажи аппаратуры связи, автоматики, управления и контроля, аппаратуры обеспечения боевого пуска ракет. На одиннадцатом сверху уровне располагается сам командный пункт с боевыми постами и пультами дистанционного управления. Под ним, в самом низу, – жилой блок.
УКП Первушова мог выдержать прямое попадание атомной боеголовки. В случае «готовности три», реальной угрозы ядерной атаки, дежурящие офицеры пристегивались в креслах, как летчики. И, уже после нанесенного удара, были готовы выполнить боевые пуски. Даже если все вокруг было бы начисто выжжено и разрушено, в течении сорока дней личный состав мог продолжать выполнять поставленные задачи: абсолютно автономная капсула была снабжена запасами всего необходимого.

Николай Георгиевич участвовал еще во многих проектах. Есть его инженерные решения и в космическом челноке «Буран», и в уже снятом с боевого дежурства уникальном «ракетном поезде» БЖРК «Скальпель». Впрочем, едва ли при нашей жизни мы узнаем и сотую долю о работах великого земляка.