Подарок танкиста

Ох и подарок сделал себе на День рождения навлинский танкист Володя Максаков, когда ему исполнился 21 год! «Джинсы, кеды, модный гаджет, доступ в интернет ‒ все что нужно тем, кому всего 20 лет», ‒ поется в песенке к модной молодежной программе. Но нет, не гаджет и не джинсы подарил себе Максаков.

5 января года нынешнего Владимиру Николаевичу исполнилось бы 90.

Десять танков против двух дивизий
Готовится ко дню рождения молодой человек начал еще с декабря. С декабря 1943-го. Володя Максаков родился в навлинской Салтановке 5 января 1923 года (ровно 90 лет назад). К весне 43-го окончил Орловское бронетанковое училище и принял взвод. А в декабре, накануне Дня рождения, молодой лейтенант с такими же двадцатилетними мальчишками сокрушил немецкую колонну, записав на свой боевой счет 25 автомашин и 5 бронетранспортеров с живой силой и оружием.
Но настоящий подарок был впереди. Лейтенанту Максакову поступил приказ: со своей танковой ротой ‒ десятью «тридцатьчетверками» ‒ прорваться вглубь обороны противника и уничтожить станцию Янков, чтобы прервать снабжение войск противника.  Володя не знал, что его десятку танков будут противостоять недавно пополненные 19-я и 16-я немецкие танковые дивизии ‒ гитлеровцы готовили мощное контрнаступление.
С боем прорвавшись в тыл врага, рота Максакова устроила настоящий погром. По пути к станции, танкисты взрывали склады, давили колонны техники и громили гарнизоны.  На разъезде у Самгородка Володя не упустил случая «подарить» себе вражеский эшелон. «Состав был небольшой, ‒ скромно вспоминал он уже после войны, ‒ На первых четырех платформах, по два на каждой, стояли восемь орудий. За ними шло десять платформ с танками, две цистерны с горючим и в хвосте эшелона две теплушки»…
Рота Максакова помчалась дальше, на Янков. Дорога была загружена ‒ по ней шли вражеские колонны с солдатами, с горючим и боеприпасами. «Одни из них оставались лежать на дороге раздавленными, другие были разнесены в клочья снарядами», ‒ рассказывал позже Максаков.
На подходе к Янкову Максаков увидел эшелон, тяжело ползущий по железной дороге. И что-то подсказало, что как раз этим составом не надо пополнять свой подарок. Оказалось, Володя был прав: обеспокоенные прорвавшимися танками фашисты решили ловить их «на живца». Загрузив вагоны рельсами, они пустили поезд курсировать по железной дороге у Янкова, ожидая, что советские танкисты атакуют его и обозначат свое местоположение.

Сокрушительный порарочек
Максаков не клюнул на приманку, а рванул к главной цели. На путях станции Янков стояло четыре эшелона. Один с танками и самоходками,  второй эшелон с пушками и вездеходами, третий ‒ из железнодорожных цистерн с горючим, четвертый, пришедший с востока ‒ двадцать запломбированных вагонов с награбленными ценностями.
Фашисты встретили роту Максакова огнем противотанковых батарей, но остановить ее было невозможно. Подавив сопротивление, танки ворвались на станцию и устроили чудовищный разгром.
«Машины в упор расстреливали находившиеся на платформах новенькие немецкие танки и самоходки. Вспыхивая свечами, они, как боевые единицы, не начав, заканчивали свое существование, ‒ с удовольствием вспоминал Максаков, ‒ Ослепительно ярко пылали цистерны с горючим. На месте разбитой станции полыхало сплошное море огня. Горело все, что только могло гореть. От сильного жара в огне плавились стволы и лафеты орудий, толстые швеллеры платформ, стальные рельсы. На большом расстоянии лица наши обжигало волнами горячего воздуха. Отогнав машины подальше от огня, мы ждали возвращения саперов, которые в это время рвали толом подъездные пути и стрелки».
В бою Максаков потерял лишь один танк.

Пробивая путь на восток
Задание было выполнено, но нужно было еще прорваться назад, к своим.  И танки рванули на восток, останавливаясь лишь для того, чтобы уничтожить очередной мост. Но оставаться неуловимыми на вражеской территории после устроенного погрома невозможно. И навстречу девяти танкам Максакова вышли 20 немецких. Лейтенант поспешил занять высотку и на ней встретил атакующих. «Гитлеровцы много раз в бессильной злобе и ярости бросались на высоту, но, оставляя на поле свои подбитые и сожженные танки, откатывались назад», ‒ вспоминал Максаков.
Мальчишки Максакова бились яростно. Вот лишь фрагмент того боя, описанный Владимиром Николаевичем:
«…Немецкая машина остановилась, развернула башню и выпустила два снаряда в упор летевшему на нее танку Кобцева. Болванка попала в танк, Кобцев и башнер погибли.
Танк был обезглавлен, а пушка выведена из строя. В машине оставались еще радист и механик-водитель Широков. Танк настолько сблизился с машиной противника, что нам с высоты нельзя было стрелять из-за опасения попасть в своих.
Оба танка неслись вниз на максимальной скорости. Наш танк, в башню которого попали еще две болванки, с каждой секундой сокращал дистанцию, нагоняя гитлеровский танк. Теперь он был уже в двух метрах позади гитлеровской машины. Развязка приближалась. Сделав последний рывок, Широков врезался лобовой трубой в ведущее колесо фашистской машины, и танки, сцепившись друг с другом, застыли на месте.
Из люка башни нашего танка показалась голова водителя. Прячась за откинутую крышку люка, он наблюдал за фашистами. Их машина стояла некоторое время с задраенными люками. Но вот люк башни медленно приоткрылся. Широков ждал. Фашист открыл люк шире и, быстро откинув его до отказа, собирался было выскочить из машины. Широков три раза подряд выстрелил в упор. Гитлеровец качнулся и мешком рухнул обратно в танк. Широков не спеша швырнул две гранаты в открытый люк фашистской машины, откуда вырвался вверх столб огня и дыма.
Нырнув в свой танк, Широков отогнал машину задним ходом от поверженного танка врага, развернулся и, оставляя за собой облачко снежной пыли, понесся на большой скорости к нам на высоту».
Уцелевшие немецкие танки ушли за дальний пригорок, но с другой показалась новая, заходившая в тыл, колонна вражеских танков. Вслед за ними подтягивались две крупнокалиберные батареи…
Четыре сокрушительных атаки выдержали танкисты Максакова. Только в одной из них было подбито больше танков, чем оставалось в роте нашего земляка. А ночью, когда фашисты прекратили атаки, Володя повел машины через лес, на восток.

Расписаться об убытии
Казалось бы, теперь оставалось только одно ‒ быстрее вырваться из окружения. Но Володя хотел получить подарок на День рождения полностью. И каждая группа врагов, каждая машина, были атакованы.
На пути оставался последний крупный населенный пункт ‒ большое село Медведевка. «Можно было, конечно, обойти его стороной, ‒ писал после войны Максаков, ‒ но нам хотелось на прощание, как говорится, «расписаться» об убытии.
Набрав скорость, машины ворвались в Медведевку. На окраинах стояли зенитные батареи, опоясав деревню сплошным кольцом, но фашисты были застигнуты нами врасплох.
Танки, устремившись на зенитные пушки, ломали их, вдавливая стволы и лафеты в мерзлую землю. Наши орудия, не умолкая ни на минуту, били по метавшимся по деревне гитлеровцам, по автомашинам. Из окон домов противник вел огонь из автоматов, под гусеницы танков летели гранаты.
Огнем танковых пулеметов мы сметали на своем пути все живое.
При выходе из села сбоку по нашим машинам ударили две батареи врага. Мой танк, шедший в голове атакующих, выскочил уже на полевую дорогу, но тут его потряс огромной силы удар и взрыв…»
Володя выжил. За свой беспримерный рейд он был награжден Золотой Звездой Героя Советского Союза. Официально личный счет Максакова пополнился на 3 вражеских танка, миномутную батарею, 4 орудия и железнодорожный эшелон с 380 солдатами и офицерами. Вот такой подарок себе на День рождения.

Настоящая жизнь. Настоящая смерть.
Современным интернет-стратегам, любителям «поиграть в танчики», было бы полезно почитать мемуары нашего земляка. Вот лишь две выдержки из них:

«…Болванка по касательной ударила в скошенную часть башни. Машину тряхнуло, и я на секунду потерял сознание. Удара второго снаряда, попавшего под шаровую установку пулемета, я не слышал. Когда очнулся, в ушах у меня стоял колокольный звон. Не было даже слышно шума мотора своего танка. Выбитый из замка шаровой установки пулемет проломил грудь радисту Москвину, который теперь навалился тяжестью изуродованного тела на гудевшую рацию.
На боеукладке, инстинктивно схватившись руками за голову, лежал без сознания Климашин. Из носа и рта у него текла тонкими струйками кровь».

«…Вражеский снаряд попал в борт петровского танка, оставив в броне узкую, с кулак, пробоину. В разорванных баках вспыхнуло горючее, и машину охватило пламенем. Из лобового люка выскочил горящий комок и начал кататься в снегу. Объятый пламенем, танк еще жил. Медленно, через длинные промежутки, грохала пушка, и снаряды с визгом летели в водокачку, кроша ее стены. Наконец, смолкла и пушка. Из башенных люков повалил густой дым и как последний, прощальный сигнал из башни полилась длинная, казалось, бесконечная, пулеметная очередь. Весь диск был израсходован от первого до последнего патрона.
Танк умолк. Выскочивший из него горящий водитель сбил пламя с одежды, сбросил дымившуюся, тлеющую телогрейку в снег и, часто падая, подбежал обратно к танку. Обожженными руками он схватился за кромку люка и, напрягая последние силы, перебросил туда свое отяжелевшее тело.
Минуты казались бесконечными, а из горящей машины никто не показывался. Наконец, из люка башнера снова вылез водитель и, нагнувшись в командирский люк, вытащил из него обгоревшего лейтенанта Петрова.
Водитель спрыгнул с танка и, взвалив на плечо безжизненное тело командира, побежал от машины. Потом он остановился, бережно положил лейтенанта на снег и содрал с него все еще горевшую одежду. Затем нагнулся вновь, с трудом поднял тяжелое тело, вскарабкался на полотно, пошатываясь, постоял на месте и снова шагнул вперед. До спасительного откоса оставалось полтора метра, но тут откуда-то залетевший снаряд ударил в кромку рельсы и в вихре разрыва скрыл и платформу и двух обгоревших людей. Когда щебень и снег улеглись, на путях никого уже не было.
Так погибли Петров и его отважный водитель».