Рождество по-брянски: битые воробьи и прогулки с козой

Христианский  праздник Рождества Христова и до сих пор носит налет языческих традиций. А в былые времена так и не вытоптанное православием, но укрывшееся под его маской, язычество пробивалось на Рождество невероятными, а то и дикими обычаями.

Агрессивный журавль и согретые покойники
В день перед Рождеством не просто было не принято работать  ‒ власти помогали не грешить, запрещая работать. Орловский губернатор постановил, что даже все лавки должны закрыться не позднее восьми вечера, причем закрыться на два дня ‒ 25 и 26 декабря торговля была вовсе запрещена. Купить что-либо можно было только с 27-го, но и этот день был «коротким».
Языческая традиция, которую так и не удалось изжить, которая настолько близка русскому народу, что прошла сквозь века, не смотря на запреты и противодействие ‒ колядование. Пожалуй, самый экстремальный его вариант наблюдался в Севском уезде. Молодежь на святки «водила козу». Ведущий — «михоноша» или «мехоноша» вел парня в вывернутой шерстью наружу шубе, с бородой из пеньки. Рядом с ведомой на веревке «козой» шел «журав» (журавль). «Журав», вооруженный длинной палкой с крюком бил открывавших дверь хозяев, требуя откупиться дарами. Обряд сбора даров назывался щедрованием, а дары и песни, исполняемые в честь побитых хозяев дома ‒ щедровками.
Еще один диковатый севский рождественский обычай ‒ «избиение воробьев». В них кидали камнями а вечером, когда птички прятались в застрехах соломенных крыш, их выбивали оттуда палками. Удивительно, но явно языческий жестокий обычай наши земляки объясняли своею приверженностью вере православной. Мол, наказывают воробьев за то, что после смерти распятого на кресте Христа птички кричали: «Жив! Жив!», тогда как другие, благонадежные  птицы ворковали: «Умер! Умер!»
В Орловской губернии, в которую тогда входила большая часть Брянщины, до конца XIX века сохранялся обычай на рождество «греть покойников». Хозяин брал горшок с углями и куль соломы. Выходя из хаты, он прощался с домашними и отправлялся на огород. Там, став лицом к востоку, он клал три поклона, зажигал солому, бросал в огонь ладан и приговаривал: «Ты святой ладонок и серенький дымок, несись на небо, где живут наши родители, поклонись им от нас и поведай как мы все здесь поживаем». Был и более простой вариант  ‒ среди дворов сваливался воз соломы и поджигался. По поверью, к этому костру приходят погреться умершие, раз в год, на Рождество, встающие из могил.

Даешь танцы!
После революции, когда началась атеистическая пропаганда, в моду вошло празднование «комсомольского рождества».  По сообщению местной печати, толчком к началу празднования комсомольского Рождества в Брянской губернии послужила статья в «Правде», информирующая о плане предстоящего мероприятия. Проведение первого комсомольского Рождества в Брянске, начиналось с лекций на тему «Как рождаются боги», после чего предусматривалось шествие с митингом, фейерверк и сожжение изображений Бога и черта. А вечером начинали работать клубы, в которых проходили спектакли и танцевальные вечера.
Но веселая «тусовка» оказалась идеологически невыдержанной и подверглась критике в местной печати: «…комсомольское рождество не носило глубокого антирелигиозного характера. Не только беспартийной молодёжи, но и комсомольцам не была достаточно разъяснена евангельская сказка о Рождестве».  И были учтены годом позже, в 1923-м: Губком партии потребовал отказаться от устройства уличных шествий «во избежание обострения фанатизма у верующих», зато сосредоточиться на агитационно-пропагандистской работе, включающей подготовку докладов и лекций, и постановку вечеров и спектаклей. В плане проведения Рождества и святок за 1925 год значится: «Все кружки безбожников до 24 декабря прорабатывают тему: «происхождение и сущность праздника Рождества». Вечера на 24-е необходимо лучше рекламировать, чтобы привлечь больше публики».
Однако, комсомольская молодежь не обрадовалась такому политически грамотному повороту: в Бежице, в Нардоме, что пение пионерского хора было сорвано, так как молодежь хотела танцев…