Заключенных «денинской» колонии в Клинцах насиловали и убивали – «НГ»

«Новая газета» рассказала о вымогательствах, издевательствах и убийствах в исправительной колонии № 6 в Клинцах.

Напомним, именно в ИК-6 сейчас отбывают наказание бывший брянский губернатор Николай Денин и экс-мэр областного центра Сергей Смирнов.

В марте 2014 года здесь произошел бунт заключенных, второй бунт был в августе 2016 года, отмечает «НГ». Причина обоих мятежей – вымогательство денег и жестокие избиения арестантов так называемым активом зоны – заключенными, сотрудничающими с тюремной администрацией.

Отметим, что в октябре 34-летний житель Московской области, сколотивший банду вымогателей в ИК-6, получил восемь лет три месяца исправительной колонии строгого режима.

Процитируем ряд заявлений бывших заключенных ИК-6.

Александр Бакулин:

«Приемка вновь прибывших на зону происходила под руководством начальника колонии подполковника Миколоста и замначальника Черненка. Там было два этапа. На первом людей доводили фактически до потери сознания, вышибали остатки разума. А второй этап – это карантин, где их просто добивали.

Непосредственно приемкой занималась целая команда под руководством майора Иванова Дмитрия Евгеньевича, человек 8-10. После избиений майор Иванов выстраивал своих сотрудников и благодарил за хорошо проведенную приемную операцию. Я наблюдал это несколько раз.

На территории колонии девять отрядов, и каждый имеет свое назначение: один обслуживает жилзону, другой — промзону… А на базе второго отряда они сделали так называемую адаптацию для новеньких. Там всем заправлял актив. Туда отправляли вместо ШИЗО. Там пытали. Издевательства были настолько серьезные, что люди месяц-два не могли понять, что происходит, очень плохо ориентировались в обстановке. Туда же отправляли и провинившихся из других отрядов. ПКТ (помещение камерного типа) оставили пустым, а всех неугодных – во второй отряд. ФСИНом эта колония позиционировалась как экспериментальная.

Актив заставлял прибывших зэков ходить с низко наклоненным корпусом. Руки за спину, тело согнуто буквой «Г». В этом положении очень тяжело даже ходить, а они заставляли бежать. За любую провинность наказывали. Тяжелее всех в адаптации было тем, кто только приехал, над ними непрерывно измывались минимум две-три недели: целый день их заставляли мыть полы, стены, тереть пыль. Без швабры, просто тряпкой, до язв на руках».

«В 2013 году как минимум два-три человека уходили на тот свет каждый месяц. Били ногами, пока у человека все ребра не поломались, а потом он тихо умирал. Я лично видел неоднократно, как избитых заключенных выносили в кроватях, и кровь текла».

«Пугали гаремом очень сильно, не дай бог, ты против актива пойдешь. Я сам видел огромную очередь, которая стояла в туалете, и все эти любовные мужские издевательства как раз творились там.

Люди видели, что куда бы они ни писали, все было перекрыто».

«Зэку давался телефон, актив ему смотрел в глаза, и он должен был говорить своим родственниками только то, что ему разрешили. Все в результате сводилось к тому, что он умолял выслать хоть какую-то сумму. Для перечисления денег использовались сим-карты и банковские карты. Все это обычно делалось после избиения».

«После первого бунта всех активистов содержали в отдельном отряде, за забором, и выводили только с сотрудниками. Поначалу их там было человек 30, потом все меньше и меньше, затем их перевели в другой изолированный сектор. Я знаю, что один из тех, кто участвовал в активе, — это член Кущевской банды Евгений Гуров, который, будучи несовершеннолетним, получил 14,5 лет».

«Но сейчас в колонии опять есть предпосылки для создания актива. Бедные УФСИНовцы никак не хотят понять: как же так, то все шиковали, получали не по 20–30 тысяч, как обычно, а куда более серьезные деньги. Самые низы получали по 100 тысяч…

Сейчас уже десятый начальник колонии за три года. Там очень тяжелая обстановка». 

Станислав Ковчевский:

«Еще актив заставлял кровати просто так туда-сюда носить. Приседания с тумбочками по 17 тысяч раз в сутки заставляли делать, пожилых, не пожилых – всех. И избивали, буквально всех, и 70-летних избивали. Если кто-то откупался, тех, конечно, уже не били. И все это под присмотром администрации. Это исходило от самого верхнего руководства. Все это поощрялось и организовывалось. Ведь не сам по себе этот актив возник, актив — это производство администрации. Так они строили показательный лагерь.

Несговорчивым активисты загоняли швейные иглы под ногти. И саморезы шуруповертами вкручивали в суставы, сверлили шуруповертом головы. Например, осужденному Зайцеву шуруповертом сверлили голову. Пассатижами вырывали зубы. Видел я человека, у которого два верхних зуба, резцы, были вырваны пассатижами. Это осужденный Джангир. У него вымогали деньги, он отказывался платить, вот у него и вырвали зубы. Я лично осматривал этих людей, поскольку работал в санчасти колонии (я врач по профессии), и даже принимал участие в освидетельствовании, когда приезжал следователь из полиции (не сотрудник ФСИН). В частности, я принимал участие в освидетельствовании потерпевшего, которому в плечевые суставы вкручивали саморезы. Были у него следы на теле, мы их описывали, и я поставил свою подпись.

Были рентгеновские снимки людей с переломанными ребрами. Ребро могло быть сломано в двух, а то и в трех местах. Вы представляете, как их били, чтобы одно ребро сломать в нескольких местах! Таких снимков было очень много. Поскольку я работал в санчасти, я имел возможность видеть эти снимки».

«После первого бунта Милокоста перевели начальником «промки». А второй бунт, в августе 2016 года, был при начальнике Юрии Никулине и заместителе по безопасности и оперативной работе (БОР) Гартмане (полковник внутренней службы Дмитрий Гартман занимал эту должность вплоть до сентября 2017 года. — Е. М.). Он из Свердловского УФСИНа приехал, мы знали, какие зверства там творятся при приемке.

Бунт был из-за того, что Гартман организовал новый актив из осужденных (в основном это были боксеры) из Чечни и Дагестана. Началось практически то же самое — те же избиения и те же самые вымогательства. Могли прийти втроем из другого отряда и бить. Людям просто объявляли, сколько надо заплатить».

Иван Тавриев (имя и фамилия изменены в интересах безопасности):

«У нас на зоне есть клетка на КПП, между промзоной и жилой зоной, у дежурной части. Вот как в вольере держат собак, вот такая же там клетка. Не понравилось, как пришита пуговка или еще какая-то мелочь, все — в клетку. В чем взяли, в том и сажают. Могут и в тапочках зимой туда отправить».

«В августе в ШИЗО очень сильно избили Дениса Никифорова. Все, что ниже пояса, что можно было отбить, отбили. А заявления в прокуратуру отсюда просто не уходят. Они говорят: «Ты его не отправлял. Чем ты докажешь, что ты его отправлял?» Ничем».

«Тех зэков, которые взбунтовались против избиений, издевательств и вымогательств, уже осудили, от 2 до 5 лет добавили, развезли по разным лагерям, и они будут сидеть. Еще вчинили им иски на 60–80 тысяч за порчу мебели. Потому что нет закона в Российской Федерации…».

«Дела девяти активистов ИК-6 в настоящее время рассматривает Клинцовский городской суд по статье о вымогательстве организованной группой. А вот бывший начальник ИК-6 подполковник в/с Дмитрий Милокост за происходящее в ИК-6 ни к какой ответственности привлечен не был. Сейчас Милокост работает замначальника по кадрам и воспитательной работе в СИЗО-2, где и сидят бывшие активисты… Чем закончился эксперимент по перевоспитанию в образцово-показательном исправительном учреждении? Взбунтовавшиеся против беспредела заключенные получили дополнительные сроки наказания. «Активисты», обеспечивавшие «чистоту эксперимента» и повышение благосостояния сотрудников, осуждены или ждут суда. И только «введенное в заблуждение» руководство ИК-6, которому самое место в компании Петранцова среди «др.», оказалось ни при чем. Впрочем, нет. Главный «экспериментатор» подполковник Милокост теперь охраняет свой бывший актив. Эксперимент продолжается?» – заключает «Новая газета».